Здарова, Кострома!

Слегка ошеломленные, но счастливые, они неслись, не выдавая собственной усталости, так стремительно накопившейся за последние два часа хождения по сувенирным магазинам. Они возникали из ниоткуда, пересекали Центральный парк, струились по улице 1 Мая, огибали памятники, скамейки, гуляющих и фотографирующихся на набережной людей, чтобы, шурша пакетами с черной солью и костромским сыром, спуститься на причал, обернуться в последний раз и раствориться в полумраке очертаний уже включившего двигатель теплохода.

— Быстрее, граждане! Ждать никого не будем, отправитесь по Волге вплавь! — весело кричит турлидер. В руке — обязательный цветной зонтик, повидавший с сотню речных круизов.

По-хозяйски облокачиваюсь на ограждение и машу рукой отплывающим:

— Приезжайте еще! — кричу. Подумаешь, что мы сами только приехали и вообще не местные. Если мне машут с палубы, я же не буду стоять, как истукан. Я человек культурный.

Обожаю первый ужин в незнакомом городе. Черт его знает, куда идти и что есть. И облажаться не хочется, и дух авантюризма чтоб не развеялся окончательно. Его и так все меньше с каждым годом.

— Ты видела их цены?! Ром — 220, олд фэшн — 250, стейк из диафрагмы — 500!

Я же здесь сопьюсь в олигархическом припадке. Это в Москве у меня ипотека, ремонт и пустые кредитки, а здесь-то я вон какой молодец. Наливай да пей, отрезай да ешь.

Из открытого окошка доносится Цой. Ах, да, сегодня же тридцать лет со дня… «Красно-желтые дни», какая прелесть. Ну хоть что-то другое играет, а то все «Перемен» да «Перемен», все каких-то перемен требуют. Я-то концептуально не против, перемены — двигатель прогресса, но можно не прямо сейчас? Я в этом году только притормозил немного. Мне так хорошо, гостинцы детям везу. На обратном пути куплю грибов и ягод, какие уж тут перемены.

А во дворах эти милые паутинки из детства — покосились, но еще держатся, видимо, будут держаться, пока поколение советских детей не уйдет с этой земли — тех, для кого эти паутинки хоть что-то значат. Будут напоминать нам, откуда мы пришли, кто мы и куда идем.

Ну вот видишь, а ты мне говоришь про каких-то Романовых, какие-то палаты… Да на что мне эти палаты, к чертовой матери их, я хочу растечься, раствориться под солнцем, как кот в Костромской слободе. У нас же всего полтора дня. Давай я лучше буду, как Ленин на постаменте, указывать тебе путь к земным наслаждениям и с удовольствием проведу тебя по этому саду. Наслаждения — вещь хрупкая, такая же, как разваливающиеся аттракционы в местном парке, аккуратнее.

В общем так. Бог — не Тимошка, видит немножко. Да, заграница не получилась, но вот вам взамен красота, люди, душевность, симметрия торговых рядов, сковородка с каланчой и Островский с грозами. А оно все чего-то да стоит.